Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. - Страница 89

Не говоря ни слова, я вскинул руку с пистолетом и пустил пулю в лоб сумасшедшему носферату.

Бабах!

Конечно, имелся шанс зацепить подмятого вампиром Ришье, но, как Слотеру, мне, в общем, не полагалось волноваться по поводу какого-то Малигана.

С неестественным проворством Ренегат присел, выпустив из рук тело обессиленной жертвы. Вампир двигался потрясающе быстро, но все же не настолько, чтобы обогнать полет пули. Серебряное ядрышко, проклятое в крипте Черной Церкви, зацепило кровожора: шваркнуло по голове, содрало длинную полоску кожи и, срикошетив о череп, ушло в сторону.

Кровь и пепел! Такая рана не остановит даже зачуханного хуча.

Целясь вторым пистолетом, я бросил «единорог» и потянулся за «громобоем», продолжая идти на носферату (за спиной осталось клубиться кислое облако пороха). Теперь уже можно не бояться подстрелить Малигана, мешком шмякнувшегося на пол.

Бабах!

Ренегат скользнул вдоль стены, падая на четвереньки, и утяжеленная свинцом сандаловая четка лишь выбила фонтанчик штукатурки.

Еще два шага вперед, чтобы выйти из пороховой дымки. Второй «единорог» упал на пол, освобождая руку для следующего пистолета.

Кровожор развернулся и с ненавистью уставился на меня. Кажется, он больше не собирался убегать.

— Се-э-эт!

Рев перешедшего в атаку мутанта потряс стены.

Я успел взвести курки первого «громобоя» и еще дважды выстрелить в вампира, черным пауком мчавшегося навстречу. Одна пуля попала ему в икру, даже не замедлив бега (а ведь на сей раз все мои пистолеты были заряжены серебром!), от второй он увильнул — она сшибла картину со стены в конце коридора.

Я выхватил последний заряженный пистолет — как раз в тот момент, когда Ренегат прыгнул, с силой оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями. Прыгнул потрясающе высоко, гигантской уродливой лягушкой распластавшись в воздухе. Я успел навести оружие, но, чтобы нажать спусковой крючок, не хватило какой-то доли мгновения. В полете вампир отбил мою руку в сторону, и пятый выстрел, прозвучавший в апартаментах Ришье Малигана, причинил Ренегату не больше вреда, чем предыдущие.

Вампир-убийца упал мне на грудь, как охотничий сокол падает на зайца. Будь носферату немного тяжелее, он, несомненно, сбил бы меня с ног. Но, несмотря на избыток проворства и силы, веса тщедушному кровососу не хватало. Я устоял.

Когтистые лапы нежити мгновенно разодрали мой колет в клочья, однако до толстой шкуры Сета Слотера не добрались — соскользнули, пробороздив длинные царапины по вороненым кольцам поддетой под него кольчуги.

— Сюрприз! — прохрипел я, хватая Ренегата свободной рукой за шею.

Просунув пальцы под перепачканный кровью подбородок, я нашел тощее горло с жадно дергающимся адамовым яблоком и сдавил его, что было сил. Удушить существо, которое в принципе не дышит, еще никому не удавалось, да я этого и не пытался сделать — важно было удержать клыки вампира подальше от своей шеи.

Мы закружились в диком танце.

Стычка на кладбище повторялась почти один в один. Снова Ренегат висел в воздухе, извиваясь всем телом и отчаянно стремясь дотянуться до моей глотки. И снова я удерживал его на вытянутой руке, напрягая все силы, для того чтобы не подпустить лязгающие клыки к себе и одновременно не позволить противнику вырваться. Разница заключалась в том, что на сей раз в брюхе вампира-отступника не торчал осиновый кол.

И это было очень некстати.

Едва ли кому-то еще удалось бы удержать вампира вот так — схватив за горло и подняв над собой. Но я Сет Ублюдок Слотер! Самый здоровый и злобный мордоворот во всем Блистательном и Проклятом. Ренегату предстояло убедиться, что большая часть историй про меня еще смягчает действительность.

— Никак не уймешься, родич! — шипела тварь, раздирая когтями звенья кольчуги, скрипевшей и расползавшейся под ними, точно дерюга.

Сил у тощего мерзавца и впрямь значительно прибыло.

— Тогда я сам уйму тебя!

Сучащие в воздухе ноги так и норовили пнуть меня в пах, но пока удавалось отбивать их левой рукой, в которой оставался зажат пистолет. Уловив момент, я прижал «громобой» к солнечному сплетению нежити, направив их снизу вверх. Ренегат задергался, когда спаренные стволы глубоко вдавились под его ребра, туго обтянутые кожей.

— Уйми это!

Грянул выстрел, и серебряное ядро, загодя высверленное так, чтобы плющиться, встречая на своем пути сопротивление, ударило в тело Ренегата, проделав дыру чуть повыше брюха. Удар вышел таким сильным, что нежить вырвало из моей хватки и отшвырнуло на несколько шагов назад. Смрад горящей плоти распространился в воздухе, забивая ноздри и перебивая кисло-тухлый запах пороха, которым наполнился весь коридор особняка.

Вампиры, безусловно, далеко не оборотни, которым серебро причиняет боль одним своим прикосновением, но и для них подобное ранение крайне опасно: светлый металл отрицательно действует на физиологию любого некросущества. Лишнее подтверждение тому — извивающийся на полу, орущий от нечеловеческой боли кровожор.

Кровь и пепел! Раз орет, значит, все-таки не удалось зацепить сердце. Ну да это не долго исправить. Я выдернул из-за пояса кол и двинулся к бьющемуся в корчах Ренегату.

— Се-эт… Се-эт… — Зажимая дымящуюся рану, вампир повторял мое имя как заклинание. — Се-эт!

— На этот раз мы все сделаем по-моему, — хмуро пообещал я, приседая на колено и хватая дергающегося Ренегата за плечо, чтобы перевернуть на спину.

— Пусть будет по-твоему.

Изувеченный вампир неожиданно развернулся, подобно громадной гусенице, и в лицо мне глянул ствол маленького дамского пистолета.