Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. - Страница 26

Джад Слотер, несносный, нелюбимый племянник, утверждает, будто у меня нет воображения. Его послушать, так я — всего-навсего здоровенный неотесанный громила (здесь у них с Ли-Ши — редкое единомыслие), который всегда движется к цели напролом, не признавая окольных путей, быть может, чуть более длинных, но ничуть не менее верных.

Носорог в человеческом обличии, словом.

Пребывая периодически в дурашливом настроении, Джад любит экспромтом выдавать про меня всякие идиотские эпиграфы и остроты в духе:

Проложенные тропы и дороги — удел других,
Они не для него.
Он не боится оцарапать ноги, прет напролом —
Ублюдок, мать его!

Любому другому подобные вирши обошлись бы в пригоршню собственных зубов, но на обаятельную бестолочь вроде Джада трудно сердиться. Тем не менее, с подобной оценкой своих талантов и методов я категорически не согласен. То есть я, конечно, и в самом деле на редкость здоровенный громила и уж точно один из самых больших мордоворотов во всем Уре. При желании мной вполне получается пугать детей. Да что дети? Пару раз случалось, что, встретив меня на улице поздним вечером, добропорядочные граждане Блистательного и Проклятого без слов отвязывали от пояса кошельки…

Но вот насчет «напролом» и «без воображения» — это уж слишком!

Да, я частенько следую путем наименьшего сопротивления. Если проще дать в челюсть, чем копаться у человека в душе, выискивая слабость, на которую стоит надавить, мой выбор будет очевидным. Стоит ли из этого делать скоропалительные выводы?

Скромно замечу, что я, в общем, хороший дипломат — когда требуется. К сожалению, эта моя ипостась частенько остается незамеченной и недооцененной. А все потому, что, оказавшись в тупике, я немедленно ищу кувалду покрупнее и начинаю крушить ею стену. Но это не от недостатка ума! Я просто лишний раз доказываю: прямой путь всегда самый короткий, естественный и предпочтительный. Беда в том, что все остальные — и люди и нелюди — предпочитают по дороге отклоняться в сторону, пытаясь сократить ее еще больше.

Ошибка.

— …Так как, по-твоему, где проще всего спрятать мертвое тело?

Вопрос, озадачивший минувшей ночью Тихоню Реджиса, я задавал снова, но на сей раз уже другому собеседнику. И втихомолку наслаждался знанием ответа, равно как и всей логической цепочки, что за ним тянется.

Да, топчи меня Бегемот! Загадку, несколько недель сводившую с ума самые лучшие, самые светлые головы Ура, я практически расколол за пару суток, исхитрившись при этом никого не покалечить и не запугать до дрожи в коленках и мокрых штанов. Вот вам и туповатый громила, всего и умеющий — вышибать ответы пудовыми кулаками!

Помойный Кот — самый щеголеватый оборванец, какого только видели улицы Ура, — с недовольным урчанием отпустил кусок мяса, с которым сражался пальцами и зубами, не признавая ножа и вилки.

— В карьере на востоке города! — не задумываясь, выпалил он, — Самое верное место! По весне через него проходит селевой поток, и все накопившееся смывает, к чертям. Никаких следов.

Я вздохнул.

Следовало бы памятовать о преступных наклонностях Помойного Кота, прежде чем задавать ему подобный вопрос. Малолетний подонок, воспитанный улицами Блистательного и Проклятого (а это, поверьте, худшие воспитатели, каких только можно сыскать), чем-то напоминал мне меня же. Действовал он быстро и решительно, а мыслил буквально, не отвлекаясь на лишние фантазии и домыслы.

И все же иные вещи Кот воспринимал даже слишком буквально.

— Я не говорю о конкретном теле, которое надо спрятать в конкретном месте. Я говорю вообще. Предположим, есть некое мертвое тело, которое надо спрятать. Где проще всего это сделать? — терпеливо пояснил я, — Где его будут искать в последнюю очередь? Помнишь, чему я тебя учил? Если не обладаешь должным количеством фактов, предполагай.

— Это задача на сообразительность, не так ли, Сет? Сейчас! Погоди… сейчас…

Помойный Кот отодвинул тарелку и энергично почесал в затылке. Потом побарабанил пальцами по столешнице, тихонько косясь на окна «Луженой глотки», забегаловки Упитанного Вана, за которыми возбужденно поблескивали любопытные мальчишечьи глаза. Добрая половина Кошаков — верной банды юного негодяя, сколоченной из уличного отребья, — сейчас толпилась снаружи, поочередно заглядывая в таверну, чтобы воочию увидеть, как их предводитель откушивает за одним столом с самым настоящим Выродком. Да еще, кажется, ведет с ним разговор как равный с равным!

Их мало, что могло пронять, этих беспризорных городских котят, ободранных улицей малолетних преступников, негодяев и воров, с пеленок не расстающихся с ножами и кастетами. Но такой обед — пронимал.

Главарь молодых подонков это прекрасно чувствовал. Сейчас его просто распирало от осознания собственной значимости. Я в свою очередь не пытался в этом препятствовать. Мне и раньше случалось закрывать глаза на то, как Помойный Кот прикрывался моим именем, обтяпывая свои грязные делишки, поскольку пользы от негодяя пока все одно выходило больше, чем вреда.

Его мальчишки, легкие на ногу, пронырливые и отчаянные, точно взаправдашние уличные кошаки, время от времени оказывали мне различные услуги деликатного толка. Бесы-курьеры хороши, слов нет, но разумны только наполовину, и большая их часть не умеет говорить. А от этих лопоухих, востроглазых мерзавцев мало какие слухи на улицах укрывались — рассказать при необходимости они могли многое.

— Сейчас, Сет… сейчас…